Форум » Прочие локации » Кабинет графа Аракчеева. 14 апреля, среда, утро. «Каленым железом!» » Ответить
Кабинет графа Аракчеева. 14 апреля, среда, утро. «Каленым железом!»
1814: Степан Степанович Фролов – надзиратель Лицея по учебной и нравственной части – ждал в приемной графа Аракчеева своей очереди. Он был лишь одним в числе многих важных и не очень лиц, что дожидались аудиенции. Часть из них пристыжено разглядывала носки своих сапог, кто-то просто нервно ходил из угла в угол. Степан Степанович же стоял по стойке смирно, выправкой и несгибаемостью напоминая колонны, подпиравшие потолок. Степан Степанович и сам ощущал себя последним ... столпом, на котором держался Лицей – это пристанище избалованных франкофилов! И как раз сейчас Лицей грозил обрушиться, погребя под своим останками Фролова… а все из-за этих студенческих виршей! Двери кабинета отворились, и адъютант ввел Лицейского надзирателя в кабинет графа Аракчеева: - Разрешите… продемонстрировать, ваше сиятельство! – выдавил из себя Фролов после дежурного приветствия, протягивая Аракчееву бумагу, на которой было написано ТАКОЕ…
Ответов - 11
Аракчеев: Аракчеев взял в руки бумагу и начал читать. Через несколько минут он поднял в ужасе глаза и уставился на Фролова. - Что это такое?!!!! - возмущённо воскликнул он, показывая на бумагу рукой. - Что это такое?!!!! Как, как посмела эта гадость оказатья.... это же государственное дело! Да я этого мерзавца! Где вы это взяли, Степан Степанович? Вообще, Аракчеев к Фролову благоволил, ценил этого человека и на должность надзирателя Лицея предложил его сам. сам неоднократно с гордостью заявлял, что Фролов тоже, как и он "на медные деньги учен", поэтому уж он-то мигом к порядку приведёт всё это гнездо вольномыслия. Аракчеев считал, что из Лицея должны выйти верные слуги Отечества, верные слуги Государя императора. А тут... А всё это французское влияние! Ведь недавно русская армия этих французов до Парижа догнала, вошла в Париж и доказала миру, что Россия - одна из европейских держав, с которой надо считаться. Французского Аракчеев не любил. Часто, в разговоре с княгиней Волконский, он любил напоминать ей об этом. аракчеев ратовал за русский язык. Он не любил дворян,которые ни слова по-русски сказать не могут, для которых французский - родной язык. - Откуда это? -повторил вопрос Аракчеев.
1814: - В Лицее, ваше сиятельство… - французского Фролов не знал, к радости Аракчеева. К собственному несчастью, не знал он и русского, - Найдено было, значит-с… В библиотеке! Такой длинный монолог потребовал от надзирателя напряжения всех сил, потому он вынужден был сделать глубокий вдох прежде, чем продолжить: - Не признаются. Ищем, значит-с… Ищем, - тут Степан Степаныч дал волю праведному гневу, - Я их! Каленым железом!
Аракчеев: - Таак! - сказал Аракчеев. - Правильно, Степан Степаныч, правильно! Будем искать! Будем думать! Нам надо выявить этого злостного преступника! И примерно наказать! чтоб другим не повадно! Аракчеев замолчал. Он стал думать, что бы такое сделать, чтобы выявить этого пасквилянта, который посмел против самого Государя. - У нас есть эта бумага! - сказал он. - И я могу предложить вот что! Кажется, следователь Борзюк говорил мне об особенностях почерка людей, укаждого почеркаесть что-то особенное, в общем, я не до конца понял! Но понял, что любую шельму можно выявить через написанную им бумагу! Так вот, мысделаем следующее! Мне нужны бумаги с образцами почерка каждого лицеиста! Нужен любой предлог! Какой угодно! И, вот ещё что. Надо бы присмотреться к лицеистам. Помню я, пришлось тогда в парке столкнутьсяс компанией из Лицея! Дети из благородных семейств! А ведут себя! дерзкие! Без всякого уважения! Мне кажется, это кто-то из них! Одного я запомнил - это такой наглец! Пушкин, кажется! Дерзок очень! Его стоит подозревать в первую очередь! Такой может!
1814: - Никак нет, вашсиятельство, - емко и лаконично изложил свою позицию Фролов, - Почерк рукою левую. Наставники знать не изволят. В переводе с армейского это значило примерно следующее: бумага, она же государственное преступление, была писана левой рукой, и сличить почерка возможным не представлялось. Так, по крайней мере, в один голос утверждали лицейские наставники.
Аракчеев: - Тааак! - Аракчеев был вне себя от злости. Какой-то мальчишка, да ещё и левой рукой! - Пусть только мне эта каналья попадётся, я ему эту руку его... - Не найдя слов, Аракчеев погрозил в воздухе невидимому автору пасквиля. - Так вот, мой приказ! Провести обыск в спальнях! Только тайно, пока их там никого не будет! А потом мы разберёмся!
1814: Будет исполнено! – наконец-то голос Фролова приобрел некоторую уверенность (ту ее степень, которая позволительна была в присутствии Аракчеева). Обыск был делом грязным и нисколько не радовал военного человек, но приказы исполнять он умел, – Обыщем, все обыщем, бумаги-с. Однако… если… не найдем-с. Что прикажете? Пушкина? Того-с, значит-с? Угрожающе «того-с» относилось, в данном случае, всего лишь к строжайшему допросу. Для начала.
Аракчеев: - Значит, Фролов, слушай! Если найдёте хоть что-нибудь крамольное - рисунок, стишки, книгу - доложить мне и узнать, в чьей комнате нашли! И этого мы и обвиним в оскорблении Государя Императора! Само собой, и то, что найдём, ему тоже припомним! Но прежде мы ему предложим условие - или он говорит, кто автор пасквиля и тогда ему всё простится! Или же он вылетит с позором из Лицея! Хотя, вряд ли выдаст, они же дворяне! - это слово Алексей Андреевич выделил особо. - Они гордятся своей честью! И своего дружка он не выдадут! Боятся лицо своё потерять! И тогда мы открыто обвиним его в государственном преступлении! И тогда-то найдётся возможно настоящий автор пасквиля, который благородно выручит товарища! Ну, а если автор пасквиля и арестованный - одно лицо, так это и хорошо! Итак, особо обратить внимание на спальни господ Пушкина, Кюхельбекераи Пущина! Эти, как мне известно, особенно дерзки! И вольнодумцы! Аесли ничего не найдёте, так и быть давайте Пушкина! Хотя, что-то да найдём!
1814: Фролов кивал в такт Аракчееву, напоминая китайского болванчика, хотя был болваном своим, русским: - Будет сделано! – заверил он и поспешил откланяться. У государева доверенного лица много важных дел, а в приемной множество просителей.
Аракчеев: - Иди, Степан Степаныч! - Аракчеев тут несколько спустил свой строгий тон. - Всё во благо России и Государя! Аракчеев повернулся к иконе, висевшей в углу и набожно перекрестился. Фролов сделал тоже самое. - Ну, ладно, идите, - сказал Аракчеев. - И обо всём докладывайте!
1814: ... Очень скоро на стол к Аракчееву легло донесение: найден распространитель крамольных виршей. Да только обвинять в других преступлениях Фролов лицеиста не торопился. И немудрено: речь шла о сыне предыдущего директора…
Аракчеев: Аракчеев внимательно изучил донесение Фролова. Вот как значит оно! Сын покойного Василия Фёдоровича, Царствие ему Небесное, и распространитель виршей! У Аракчеева неукладывалось это вголове. Ну, да, конечно же, сказал он сам себе, у сына человека вольнодумных взглядов (слово "либеральный" Аракчеев, само собой, не жаловал и старался не употреблять) просто не моет не быть сына, который бы тоже вольнодумцем. Однако же, покойный Василий Фёдорович был совсем не таким уж вольнодумцем. он уважал Государя Императора, как и все верноподданные, в жизни не позволил бы о нём дурно выразиться. А вот сын. Ясно, скорее всего, он связался со всеми этими вольнодумцами - Пушкиным, Кюхельбекером, Пущиным, которые и оказали на него дурное влияние. Но одни вирши - мало, Аракчеев это понимал. Надо не на последствия напирать, а рубить под корень. Нужно устранить источник всей это иноземной заразы, а именно, найти и изьять вольнодумную литературу. Больше всего, Аракчеев хотел ограничить, а всего лучше - вовсе отменить уроки профессора Куницына, которые явно не лучшим образом влияли на учеников. Аракчеев не хотел сурово наказывать юношу, который совсем недавно потерял отца, ему пришлось разлучиться с сестрой. Вызвать его на беседу, а наказанием назначить лишь церковное покаяние. Может, тогда он осознает, что всё это, чем он увлекается - ложно, враждебно, неистинно. Так, того гляди, безбожников расплодится пруд пруди. Для этого и нужно наступая на вольнодумство, поощрять стремление к Богу, к Церкви, к Вере. Сделать упор на Закон Божий и военные дисциплины в Лицее. Тогдауж вольнодумство начнёт сходить на нет. Так Аракчеев и решил. Он вызвал дежурного и повелел вызвать к нему Фролова.
полная версия страницы